Интервью в журнале «Номере» с Евгением Кулагиным

Женя, как бы нескромно это ни звучало, один из апологетов современного искусства в Костроме. Основанная им в 2002 году совместно с Иваном Естегнеевым Школа и Компания современного танца Dialogue Dance, плодотворно генерирует и успешно воплощает в жизнь различные проекты в области актуального искусства. Также он — актер драматического театра имени Островского, на сцене которого Женю можно увидеть в классических театральных ролях.

Мне очень приятно, что героем первого интервью нового года в журнале  «Номер» станешь  именно ты. В этом году то, что сделала компания Dialogue Dance, смело можно назвать главными культурными событиями уходящего года. Очередной, уже 4-й Международный фестиваль дуэтов современного танца «Диверсия»,  фестиваль «FranceDanse», ваша номинация на национальную театральную премию «Золотая Маска» со спектаклем Mirliflor. Как ощущения?

В первую очередь — это, конечно, приятная усталость. То, что произошло в этом году — очередная планка, которая помогла нам проверить свои силы. И доказательство того, что то, что мы привозим, показываем, то, что мы делаем в Костроме – это нужно, это востребовано, в этом есть интерес зрителя. Для нас это очень важно. Артисты, которые приезжали сюда после Москвы или Петербурга, были просто в шоке, когда видели аншлаги на своих спектаклях, были в шоке. Для них это было поистине глобальное открытие — в Костроме, казалось бы, в маленьком провинциальном городе, современный танец и современное искусство принимается на ура…

И все это – результат вашего творческого и делового дуэта с Иваном /# — Естегнеевым – компаньоном, арт-директором компании DD,со-основателя «Диверcии» и всех проектов DD/. Расскажи, как вы вообще оба оказались в Костроме.

Как обычно – случайно. В 2002 году я поехал на фестиваль современного танца в Петербург, а Иван заканчивал там же учиться. Мы познакомились, и я предложил ему сделать что-то подобное в Костроме.  На тот период тут не было ничего, связанного с современным танцем. Он согласился.

Я понимаю развитие contemporary dance в столицах. Но у нас идея студии современного танца могла бы просто умереть, если бы не вы. У вас есть разделение по сферам ответственности?

Моя работа в большей степени – продакшн и администрирование, а Иван больше занимается арт-директорией. Формированием репертуара площадки мы стараемся заниматься совместно. К нему могут подключиться эксперты, которые нам порекомендуют тот или иной спектакль, ту или иную компанию. Например, вот сейчас в Нью-Йорке пройдет ХХХ, а у Вани есть возможность его посетить.

А что это такое?

Это такой большой смотр, можно сказать, выставка достижений современного искусства в Нью-Йорке. На пять дней туда съезжаются продюсеры, директора фестивалей, площадок со всего мира. Они заполняют залы и отсматривают все лучшее, что произошло в Нью-Йорке, чтобы потом пригласить тот или иной спектакль или перформанс к себе — в Россию или в Никарагуа, туда,  откуда приехали.

И Ваня едет на этот отбор в Нью-Йорк, видит там постановку, которая ему нравится, а она, возможно, через какое-то время появится в Костроме?! Это звучит просто фантастически!

Это правда. Мы были на подобном фестивале, который шел две недели в Южной Африке. Кстати, компания  Dialogue Dance будет показывать свой спектакль Mirliflor в рамках подобного  форума на «Золотой Маске». То есть у «Золотой Маски» есть не только фестивальная программа для зрителей, у них есть также и специальный закрытый показ   Russian Case, куда опять же съезжаются все директора и театральные продюсеры со всего мира. И вот нас включили в программу этого показа.

А потом Mirliflor повезут в Никарагуа или еще куда-нибудь?

/Смеется./ Пока у нас есть договоренность, что 2012 году мы показываем этот спектакль в Италии и в Испании.

Вернемся к Диверсии. Обозреватель «Коммерсанта» еще в 2008 году сравнил ее с «лучом света в царстве Золотого кольца». По-моему, очень правильная аналогия…

Нам тоже нравится это сравнение. Мы даже эту фразу выносим на все информационные материалы фестиваля.

Как родилась идея фестиваля именно дуэтов?

Сначала мы провели большой фестиваль «TANZдиалоги». Это был первый фестивальный опыт. Там было 10 компаний по 10 человек, мы просто обалдели от этого. /Смеется./ Но, к тому времени в России уже существовало четыре фестиваля подобной формы. А мы хотели делать что-то особенное. И этим особенным стал фестиваль дуэтов — ведь это достаточно распространенная форма танца, но в России никто ничего подобного не делал. Первый фестиваль прошел в 2007 году. Так что в новом году состоится уже пятая «Диверсия».

То, что вы делаете, однозначно производит изменения в умах тех людей, которые приходят на ваши спектакли. Кто ваш зритель?

Он разный. Мы делаем спектакли не для конкретной публики, а для того, чтобы  глобально развить идею и популяризировать современный танец. Чтобы он был доступен не только определенному…

…высоколобому интеллектуалу?

Да-да. Мы и программу формируем так, чтобы были разные спектакли, непохожие друг на друга.

Кстати, а как вы отбираете проекты для фестиваля? Откуда вы знаете, что будет востребовано публикой? Ведь современное искусство сложно уложить в какие-то рамки?

Когда десять лет подряд много смотришь, много отбираешь, то на уровне подсознания понимаешь, что пойдет, а что нет. Вот когда ты, грубо говоря, ешь одну и ту же овсяную кашу в разных местах, то становишься специалистом по ней. То есть, вкус этой самой овсянки ты выучишь, и будешь знать.

Ты сравниваешь современное искусство с овсянкой?/Смеется./

Нет, но общее в процессе отбора есть.  А если серьезно, опыт моей работы позволяет делать отбор внятным и понятным. Например, на FranceDanse мы имели возможность пригласить разные компании, было более 20 предложений. А на последнюю «Диверсию» вообще пришло более 100 заявок, а в Кострому мы привезли только шесть дуэтов.

Вот это конкурс! Но вы ведь приглашаете не просто профессиональные дуэты. То у вас в хэдлайнерах девушки с розовыми ирокезами, то южноафриканки лысые…Это же чистой воды эпатаж!

Эти образы просто дополняют то, что артисты чувствуют. Нам важно видеть, что это не просто хороший спектакль, но существует еще и яркая индивидуальность артистов.

А тебя не обижает, что после спектаклей «Диверсии» некоторые зрители — я сама видела — ходят и перемигиваются с видом: «что это было?»

Это нормально. Это адекватное состояние человека, его собственная реакция. Зато человек пришел, значит, у него уже было это предварительное желание посетить какое-то новое событие, познакомиться. Возможно, первое знакомство с современным искусством не всегда сразу удается, но в большинстве случаев, люди стараются прийти еще раз. У нас, кстати, так получилось с «Костромской топливной компанией». Они выступили генеральными партнерами последней «Диверсии». Пришли на первый день просто посмотреть. А потом пришли и на второй, и на третий день. И очень положительно все восприняли.

Я неслучайно спросила, кто ваш зритель. Ведь вокруг СТАНЦИИ уже складывается своя тусовка. Когда я прихожу к вам в гости, то вижу много приятных, но неизвестных мне лиц. А если и известные, то это скорее, не сами, к примеру, VIP-персоны города, а их дети. То есть, это уже не только интересно, но и модно – ходить к вам.  Прямо как в столице – сontemporary art становится актуальным?

Оно просто становится ближе. Никогда за девять лет существования Диалог Данс я не говорил, что мы — андеграунд, что мы — для избранных. Наоборот – основной для нас была идея общедоступности. Это в какой-то степени уже становится модой, это становится актуально – ходить к нам. Но в хорошем смысле, конечно. Актуально не потому, что все ходят, и я пойду, а потому , что с тобой начинает что-то происходить и у тебя открывается новый взгляд на определенные вещи.

С открытием арт-площадки СТАНЦИЯ вы перестали сотрудничать с театром Островского?

Нет. На FranceDanse один из спектаклей «Пресс» был показан именно в театре. Он произвел абсолютный фурор, настолько он вписался в формат театра. И я полагаю, что для театра это немаловажно, что туда время от времени приходит и совершенно другая публика.

А публика DD приходит посмотреть на тебя в классических театральных ролях Гамлета или Леля?

Наверное. Я каждого не вижу в зале, но да, ходит, потом по отзывам в социальных сетях можно понять, что ходит.

Что пишут?

Разное.  «Что видели Женю в спектакле…». Или наоборот, когда сначала видели на сцене, а потом увидели, как Женя курит. А «Женя курит» — это невозможно. Просто понятно, что Гамлет или Лель не могут курить.

Ну, то есть мы не будем говорить нашим читателям, что тебя можно увидеть в пятницу вечером в Дудках,  весело отплясывающего?

Нее, это можно! /Смеется./

Вот это оборотная сторона популярности. Какие еще проявления бывают? На улице к тебе подходят за автографами?

Да, подходят, ну это нормально. Иногда с мамами и папами подходят.

Вот ты уже многого достиг здесь в Костроме. В связи с этим, не возникает желание сменить место жительства, чтобы двигаться дальше по профессиональной лестнице?

Иногда такое желание возникает. Но это больше связано не с какими-то личными причинами, а с пространством, которое тебя окружает, с пространством города. Вот приезжает  к нам куча иностранцев, и ты специально выбираешь маршрут, по которому они поедут из отеля. Хочешь показать им город с самой лучшей стороны, какой он есть…А гулять иногда просто негде. А иногда и опасно. Как написала одна из столичных критиков — у нас на Советской — «тротуары, изъеденные лонгольерами».

Справедливости ради замечу, что это было года три назад. Все же сейчас ситуация лучше, чем во времена первых Диверсий…

Да, конечно.

И меняются люди в своем отношении к тому, что вы делаете. Очередное подтверждение, что проект FranceDansе поддержан «Сбербанком». Интересный дуэт: фундаментально традиционная банковская банк и площадка современного искусства… Почему это произошло?

Мне кажется, что в основе этого лежит естественное стремление к актуальным изменениям. Когда наши партнеры из банка пришли и увидели, что зал битком, и это действительно нравится молодежи, после этого для них не осталось вопросов, поддерживать мероприятие или не поддерживать. Кстати, «Сбербанк» с 2002 года является и генеральным спонсором Фестиваля «Золотая маска».

Чего еще от вас ждать?

Сейчас у нас в разработке большой проект, реализация которого рассчитана на два года.  Он называется «Фабрики воображения». Будут задействованы пять культурных центров Европы: СТАНЦИЯ в Костроме, «Актовый зал» в Москве, Культурный центр в Брюсселе, Германии и музыкальный центр в Нидерландах.

Мы – один из культурных центров Европы? Так скромно? А не страшно вступать в конкуренцию, к примеру, с Пермью, которая провозгласила себя столицей современного искусства в России?

Нет. Мы вступили в эту конкуренцию в современном танце, и мы ее выдержали.

Причем мы уже не конкурируем, а доказываем свою состоятельность. И когда иностранные компании современного танца говорят, что хотят показать свой спектакль в Москве, Петербурге и в Костроме, мы считаем это вполне закономерным итогом своей работы. Но мы все еще в начале пути.

Текст: Юлия Самсоненко, Журнал «Номер», январь 2011