«Диалог Данс» продемонстрировал, что бывает от жизни собачьей, в премьерном спектакле «Код неизвестен». В принципе, известен — если почти часовое действо разобрать по стандарту ISO 3166. Получаем: пролог романтический, в духе 826, финал жёстко реалистический, как сама 643. Где-то между ними немного неоклассики-352 и чуть-чуть барокко-276. Плюс несколько эпизодов, типичных для 840, и вся хореография в лучших традициях 724. А если не разбирать… Тогда код спектакля с романтическим прологом в английском духе и жёстко реалистическим, как сама Россия, финалом, с исландской неоклассикой и немецким барокко, с несколькими типично американскими эпизодами и испанской хореографией придётся искать самостоятельно. Что корреспондент «СП-ДО» Дарья ШАНИНА и попыталась сделать на арт-площадке СТАНЦИЯ в минувшее воскресенье: 21 октября компания современного танца «Диалог Данс» презентовала в собственном пространстве премьерный спектакль «Код неизвестен». И, между прочим, не только его.
Значит, не показалось: современный танец действительно активно мигрирует на драматические подмостки. Не успели костромичи за месяц отойти от шестой, на удивление театральной «Диверсии», как «Диалог Данс» уже презентовал две очередные новинки, балансирующие на грани contemporary dance и драматического театра. На неслучайность совпадения намекать даже смешно, о случайности тоже нелепо заикаться (мало их в современном арте), а потому резонно предположить: закономерность вырисовывается. Тенденция формируется — на наших глазах. Та самая гармоничная интегративность contemporary, скорое приближение которой практики современного искусства начали предчувствовать ещё несколько лет назад, похоже, сбывается.
Впрочем, подпустить театр на максимально близкое расстояние к танцу компании «Диалог Данс» на этот раз сам Бог велел: как-никак в первой премьере одиннадцатого сезона, созданной при поддержке культурного центра ПЛАТФОРМА, ровно половина исполнителей — с профессиональной драматической сцены. Директор «ДД» Евгений Кулагин, то есть. Поэтому вся театральная подоплёка танцевального спектакля «Код неизвестен» предсказуемо ложится именно на его плечи. В то время как вторая половина задействованных — арт-директор того же «ДД» Иван Естегнеев — несёт ответственность за пластические «ингредиенты». Результат такого разделения труда тоже предсказуемый и традиционный: главные костромские танцовщики contemporary работают слаженно и чутко — по отношению друг к другу. Уверенно работают. А вот за это уже хореографу спасибо, испанцу Guillermo Weickert Molina.
Придуманную им историю, на самом деле, не так просто рассказать, потому как она о не рассказываемом, однако самом важном — о поиске себя в изменчивом, штормящем жизненном пространстве. Аллегория этого самого пространства в black box СТАНЦИИ — ниспадающие с потолка на пол целлофановые «полотнища». Вроде как озеро, если верить эпиграфу за авторством английского романтика Джона Китса. Если верить общей символике спектакля, больше алые паруса напоминают: вначале развеваются, манят, как давно вынашиваемая в сердце мечта, чтобы под занавес превратиться в жалкие клочки оборвавшихся надежд.
А они надеются — оба. Первый (Иван Естегнеев), предельно сконцентрированный на собственном теле, физиологический само-осмотр устраивает: лицо, руки, ноги ощупывает, теребит, дёргает — недоволен чем-то, измениться страждет. Ему бы из собственной оболочки высвободиться, потому и пытается отчаянно выпрыгнуть. Второй (Евгений Кулагин), заливисто хохоча, всевозможные препоны ставит, в кукловода, распоряжающегося марионеткой, играет. В музыке — напряжение и боль, в воздухе — недосказанность и страх, в хореографии — подскоки, чередующиеся с усаживаниями, неуклюжие выверты, неизящные поддержки.
И вдруг — марионетка хватает своего мучителя за горло. Роли меняются: Естегнеев уверенно водружает Кулагину на шею цепь, сажает на нос тёмные очки, ставит сцену с микрофоном, заставляя бывшего повелителя изображать голосистую звезду. То ли мстит, то ли воплощает собственные невоплотимые мечты. Но марионетка и на этот раз вырывается: отпинывает сцену, отшвыривает микрофон, обрывает целлофан — бунтует, чтобы после надеть ошейник и начать преданно и нежно ласкаться возле партнёра. Впечатляющий финал: привязанные друг к другу настолько, что один даже воскрешает другого, они садятся рядышком и жалобно, но успокоенно в унисон воют на луну. Слишком очевидная и слишком сложная мораль: себя можно найти только рядом с другим, только рядом с другим ощущается собственная гармония.
У Марии Качалковой, играющей моноспектакль «В состоянии воды» (хореография Екатерины Поляковой), вторую премьеру сезона, этого другого рядом нет. Она кусочек льда, неуклюже и одиноко ползущий в пространстве, потом оттаивающий, но всё равно — ничейный и оттого опустошённый. Танцовщица не проживает все возможные состояния воды — она манипулирует ими, подстраивая под своё настроение. А в сущности, играет обычную женщину, недомолвками намечая вполне конкретный сюжет: одна — холодно — оттепель — кураж вопреки — слёзы — холодно — одна. Проживает эмоциональный цикл, замыкающийся в точке безысходности. А заодно демонстрирует, что самостоятельные работы хореографов «Диалог Данс» постепенно становятся традицией.
Рубрика: диалог данс and tagged танец. Bookmark the permalink. Both comments and trackbacks are currently closed.
Дарья Шанина о премьерах 11-го сезона Диалог Данс
Давай с тобой полаем при луне…
«Диалог Данс» продемонстрировал, что бывает от жизни собачьей, в премьерном спектакле «Код неизвестен». В принципе, известен — если почти часовое действо разобрать по стандарту ISO 3166. Получаем: пролог романтический, в духе 826, финал жёстко реалистический, как сама 643. Где-то между ними немного неоклассики-352 и чуть-чуть барокко-276. Плюс несколько эпизодов, типичных для 840, и вся хореография в лучших традициях 724. А если не разбирать… Тогда код спектакля с романтическим прологом в английском духе и жёстко реалистическим, как сама Россия, финалом, с исландской неоклассикой и немецким барокко, с несколькими типично американскими эпизодами и испанской хореографией придётся искать самостоятельно. Что корреспондент «СП-ДО» Дарья ШАНИНА и попыталась сделать на арт-площадке СТАНЦИЯ в минувшее воскресенье: 21 октября компания современного танца «Диалог Данс» презентовала в собственном пространстве премьерный спектакль «Код неизвестен». И, между прочим, не только его.
Значит, не показалось: современный танец действительно активно мигрирует на драматические подмостки. Не успели костромичи за месяц отойти от шестой, на удивление театральной «Диверсии», как «Диалог Данс» уже презентовал две очередные новинки, балансирующие на грани contemporary dance и драматического театра. На неслучайность совпадения намекать даже смешно, о случайности тоже нелепо заикаться (мало их в современном арте), а потому резонно предположить: закономерность вырисовывается. Тенденция формируется — на наших глазах. Та самая гармоничная интегративность contemporary, скорое приближение которой практики современного искусства начали предчувствовать ещё несколько лет назад, похоже, сбывается.
Впрочем, подпустить театр на максимально близкое расстояние к танцу компании «Диалог Данс» на этот раз сам Бог велел: как-никак в первой премьере одиннадцатого сезона, созданной при поддержке культурного центра ПЛАТФОРМА, ровно половина исполнителей — с профессиональной драматической сцены. Директор «ДД» Евгений Кулагин, то есть. Поэтому вся театральная подоплёка танцевального спектакля «Код неизвестен» предсказуемо ложится именно на его плечи. В то время как вторая половина задействованных — арт-директор того же «ДД» Иван Естегнеев — несёт ответственность за пластические «ингредиенты». Результат такого разделения труда тоже предсказуемый и традиционный: главные костромские танцовщики contemporary работают слаженно и чутко — по отношению друг к другу. Уверенно работают. А вот за это уже хореографу спасибо, испанцу Guillermo Weickert Molina.
Придуманную им историю, на самом деле, не так просто рассказать, потому как она о не рассказываемом, однако самом важном — о поиске себя в изменчивом, штормящем жизненном пространстве. Аллегория этого самого пространства в black box СТАНЦИИ — ниспадающие с потолка на пол целлофановые «полотнища». Вроде как озеро, если верить эпиграфу за авторством английского романтика Джона Китса. Если верить общей символике спектакля, больше алые паруса напоминают: вначале развеваются, манят, как давно вынашиваемая в сердце мечта, чтобы под занавес превратиться в жалкие клочки оборвавшихся надежд.
А они надеются — оба. Первый (Иван Естегнеев), предельно сконцентрированный на собственном теле, физиологический само-осмотр устраивает: лицо, руки, ноги ощупывает, теребит, дёргает — недоволен чем-то, измениться страждет. Ему бы из собственной оболочки высвободиться, потому и пытается отчаянно выпрыгнуть. Второй (Евгений Кулагин), заливисто хохоча, всевозможные препоны ставит, в кукловода, распоряжающегося марионеткой, играет. В музыке — напряжение и боль, в воздухе — недосказанность и страх, в хореографии — подскоки, чередующиеся с усаживаниями, неуклюжие выверты, неизящные поддержки.
И вдруг — марионетка хватает своего мучителя за горло. Роли меняются: Естегнеев уверенно водружает Кулагину на шею цепь, сажает на нос тёмные очки, ставит сцену с микрофоном, заставляя бывшего повелителя изображать голосистую звезду. То ли мстит, то ли воплощает собственные невоплотимые мечты. Но марионетка и на этот раз вырывается: отпинывает сцену, отшвыривает микрофон, обрывает целлофан — бунтует, чтобы после надеть ошейник и начать преданно и нежно ласкаться возле партнёра. Впечатляющий финал: привязанные друг к другу настолько, что один даже воскрешает другого, они садятся рядышком и жалобно, но успокоенно в унисон воют на луну. Слишком очевидная и слишком сложная мораль: себя можно найти только рядом с другим, только рядом с другим ощущается собственная гармония.
У Марии Качалковой, играющей моноспектакль «В состоянии воды» (хореография Екатерины Поляковой), вторую премьеру сезона, этого другого рядом нет. Она кусочек льда, неуклюже и одиноко ползущий в пространстве, потом оттаивающий, но всё равно — ничейный и оттого опустошённый. Танцовщица не проживает все возможные состояния воды — она манипулирует ими, подстраивая под своё настроение. А в сущности, играет обычную женщину, недомолвками намечая вполне конкретный сюжет: одна — холодно — оттепель — кураж вопреки — слёзы — холодно — одна. Проживает эмоциональный цикл, замыкающийся в точке безысходности. А заодно демонстрирует, что самостоятельные работы хореографов «Диалог Данс» постепенно становятся традицией.