STANTSIA art venue

Если говорить о беспрецедентном в костромской культуре — то говорить о «Диалог Данс». Сегодня еще и повод есть: самый независимый проект с самой грандиозной репутацией (у них три «Золотые Маски», а у лидеров – контракты по всему миру) уже пятнадцать лет как демонстрирует искусство контемпорари и искусство жить без регулярных дотаций. «И прямо в этот юбилейный год, – рассказывает арт-директор Иван Естегнеев – жизнь «Диалог Данс» снова должна измениться».

Кострома неотделима

— Иван, наши поздравления: «Диалог Данс» в этом году пятнадцать. Поверить, конечно, сложно, но консервативная Кострома реально уже полтора десятилетия танцует и смотрит контемпорари. А все-таки есть костромичи, которые до сих пор спрашивают: «Диалог Данс» – это что такое?»

— Ты знаешь, есть. И я понимаю почему: у многих костромичей другие интересы, они редко куда-то выезжают и мало видят современное искусство. Но опять же: в начале июня мы показывали спектакль «The_Marusya» – и собралась какая-то новая публика, которая понятия не имеет о современном танце. И при этом целый час смотрит стенд-ап нашего пиар-менеджера.

— То есть за пятнадцать лет Кострому удалось изменить?

— Нет ощущения, что мы что-то прямо глобально изменили. Но хочется верить, что мы задаем определенную тональность. Костромичи начинают понимать: не где-нибудь, а именно здесь, в нашем городе, на арт-площадке, происходят разные крутые события. А значит, нет никаких территориальных границ: Кострома неотделима от страны, от мира. Ничем не обделена – в смысле современной культурной жизни. В Костроме все возможно. Вообще наша деятельность в последние годы как раз это и доказывает – что невозможное возможно.

— Сразу вспоминается проект «Люди». Спектакль «Диалог Данс», в котором на одной площадке с артистами компании танцевали глухие ребята. И это не было недотанцем – скорее это был сверхтанец.

— В этом парадокс современного танца: мы занимаемся вроде бы не попсовым искусством, но мир контемпорари открыт для каждого. В нем не существует ограничений для выхода на сцену. В двадцать первом веке создают танцевальные спектакли и с инвалидами-колясочниками, и со слепоглухими людьми – такой спектакль делал Женя (директор «Диалог Данс», хореограф Евгений Кулагин работал над спектаклем «Прикасаемые» в Театре Наций весной 2015 года. – Д. Ш.). На сцене могут работать непрофессиональные артисты, но если это концептуальный, интересный спектакль, профессионализм исполнителей уже не имеет такого значения.

— А не случится девальвации искусства? Раз можно всем и даже учиться не обязательно, давайте все и пойдем в артисты.

— Это становится тенденцией, но вряд ли станет мейнстримом. Просто появится какой-то другой свежий взгляд на танец, на театр. Наши партнеры – Центр имени Мейерхольда – запустили новый проект – «кружки» при театре. Есть «кружок» пластики, и драматургии, и театральной критики. То есть приходят люди не из театра, которым что-то интересно, и с ними работают мастера. Понимаешь, одно дело, когда критик давно пишет о театре – он зачастую встроен в определенную систему взаимоотношений, в том числе с тем или иным театром или режиссером. Другое дело – человек, который недавно ведет свой авторский блог. Да, у него немного опыта, зато он предельно независим к тем, о ком пишет.

Продюсерский результат

— К вопросу о неартистах на сцене: в этом году «Диалог Данс» получил свою третью «Золотую Маску», причем за моноспектакль пиар-менеджера Маруси Сокольниковой. Ну парадокс же.

— «The_Marusya» – очень нетипичный для «Маски» спектакль, именно поэтому он и получил специальный приз жюри. Хотя я не могу сказать, что эта «Маска» была совсем неожиданной.

— Все были уверены?

— Все были уверены в одном, что этот проект стоит начинать. То есть даже вопроса не возникало: а нужно ли? И все были готовы работать над этим проектом: и хореограф Саша Андрияшкин, и сама Маруся, и наши артисты, которые ей очень помогали, и мы с Женей. Было безумно интересно, что из этого получится.

— Не могу не спросить по традиции: после новой «Маски» что-то изменилось?

— Три наши «Маски» – это разные лично для меня истории. «Mirliflor» – это артистическое завоевание, в случае с «Punto di fuga» это наш с Женей успех как хореографов, а «The_Marusya» – продюсерский результат. Продюсер в современном танце, как и в кино например, сегодня становится полноправным участником процесса. Конечно, третья «Маска» – это важно для нашей профессиональной среды. Но в нашей коммуникации со зрителем она особо ничего не меняет.

— Вообще есть ощущение, что со зрителем вы стали общаться чуть меньше. На СТАНЦИИ сегодня не так много событий, зато все активней работает школа «Диалог Данс».

— Это никак не связано с тем, что нам не хватает времени или что мы заняты другими проектами. Нет. Просто в последнее время очень изменился мир. Экономика, политика. Еще три года назад у нас была возможность при поддержке Министерства культуры осуществить проект «Театр плюс общество» или привезти в Кострому знаменитые современные театры. Сейчас этой возможности просто нет. На грант Еврокомиссии мы устраивали «Фабрики воображения» – такой артистический панковский проект. И этой возможности нет тоже.

— Но хоть какая-то поддержка осталась?

— Если бы у нас отсутствовали постоянные партнерские отношения с частным благотворительным фондом поддержки культурных инициатив, два года назад мы бы в лучшем случае сократили деятельность раза в три. В худшем – закрылись бы. Так что сейчас у нас есть поддержка фонда, известная площадка и хорошая команда. И только на это надо рассчитывать.

Резиденции как выход

— Тогда прямой вопрос: и какой есть выход?

— Чтобы грандиозные события на СТАНЦИИ случались каждый уик-энд, нужна поддержка со стороны города, СМИ и т.д. Но у СТАНЦИИ есть и другой путь – стать production house. Местом, где будут создаваться спектакли – не только наши, но и других российских компаний.

— Вы имеете в виду резиденции?

— Да. Мы можем предоставить приезжим артистам те ресурсы, которых нет, например, в других городах или даже в Москве. В Москве просто не хватает времени ни на что никогда. Тем более на то, чтобы не торопясь, основательно поработать над своим проектом. И москвичи собирают команду и приезжают на неделю в Кострому. Придумывают, анализируют, репетируют. Бывает другая проблема: материал уже наработан, но нет своей площадки. Тогда люди приезжают к нам, чтобы выпустить здесь свой спектакль.

— Это реально перспективно?

— Только за этот год мы хотим реализовать десять разных проектов. Это и образовательные проекты, и выпуск спектаклей, и репетиционный процесс с последующей премьерой – как в случае со спектаклем Саши Кирпичева (в апреле Александр Кирпичев показал на СТАНЦИИ свою режиссерскую работу – спектакль «А вот и я!». – Д. Ш.). На июль-август мы запланировали четыре проекта, но заявок в пять раз больше. И, я думаю, количество еще будет увеличиваться.

— Резиденции на СТАНЦИИ – только внутрироссийский проект?

— Сейчас мы ищем похожие на нас по устройству организации за рубежом, с которыми могли бы выстраивать обменные программы. И первая состоится уже скоро: в центре-резиденции «La pratique» во Франции соберутся четыре артиста – из Костромы, Москвы и два француза. Потом они же приедут на СТАНЦИЮ. Еще у меня в мечтах совсем безумный проект с участием площадок из Индии, Египта, Южной Африки и России при поддержке швейцарского совета по культуре Prohelvetia.

— А что от этого получают «Диалог Данс» и СТАНЦИЯ? Резиденты что-то платят?

— В финансовом смысле – ничего. Для нас важно, чтобы площадка развивалась. Чтобы была постоянно производящей театральной фабрикой. Чтобы говорили, что та или иная работа создана при поддержке СТАНЦИИ. Чтобы эта резиденция была важным опытом для артистов.

Не про деньги, а про людей

— Даже как-то странно: ломать голову, как поддержать свой костромской проект, когда ты по всему миру нарасхват. Почему вообще не уехать – вас же здесь ничего не держит?

— Да, с Костромой лично меня и Женю связывает только наш проект. Который не про деньги, а про людей, поэтому мы за него и боремся.

— Когда ваши люди, артисты «Диалог Данс», работают в других проектах, это не рискованно?

— Я не боюсь, что у людей появятся новые интересы. Гораздо страшнее, если бы они не получали от работы всего, чего хотели. Замечательно, что у Марии Качалковой возникла история в театре кукол (Мария стала хореографом спектакля «Снегурочка», который поставил знаменитый Евгений Ибрагимов. – Д. Ш.). Что, Ибрагимов не работал с другими хореографами? Работал. Но теперь он именно Марию приглашает на постановку в Петербург, а это говорит о высоком уровне наших артистов.

— А есть какой-то секрет, как это два костромских хореографа, Естегнеев и Кулагин, стали хореографами теперь уже с мировым именем?

— Я учился в Школе театрального лидера, мы были резидентами известного театрального центра – началось с этого. Но ведь в Москву мы приехали не с пустыми руками: у нас уже были две «Золотые Маски». И был особенный опыт: сколько уникальных проектов мы реализовали в Костроме! Именно в Костроме. И я надеюсь, что с этим городом мы сможем продолжать этот не простой, но прекрасный диалог.

                                                                                                                      Текст : Дарья ШАНИНА
Опубликовано в Северной правде (Кострома)